— Поговорити хоче? А хто вин такий? — безмятежно спросил часовой, даже не вставая со скамейки.
— Эх, как были вы крестьянами, так ими и остались! — сказал я, сделав шаг из-за спины Петра и коротко пробивая прикладом чуть выше огонька папиросы. — Вам хоть копье дай, хоть ракетную установку! Проебете и то и другое!
После звука удара послышался приглушенный треск. То ли переносица, то ли шея. Часовой сполз со скамейки, глухо брякнула стоящая рядом двустволка. Для контроля я еще раз ударил Андрея прикладом в голову, на этот раз со всей дури. Мерзко чавкнуло. Ну, теперь он точно покойник… Душегубствовал я отнюдь не из мелочной кровожадности, а исходя из простого армейского принципа не оставлять за спиной живых врагов.
А теперь нанесем визит старосте! Можно, конечно, втихаря освободить деда Игната и свалить подальше, но почему не совместить два богоугодных дела? Под вторым я имел в виду очистку Земли от всякой мрази.
На случай присутствия в доме гостей я достал из-под рубашки гранату. Даже если там никого, то увесистая колотушка на длинной ручке — само по себе оружие. Да и пугануть можно.
— Пошли, помощничек! — тяну за веревочку Петра. — Иди вперед, дверь открывай!
Пройдя длинными темными сенями, Петр толкнул тяжелую дверь и тут же полетел вперед от могучего удара в спину. Веревочку от запала гранаты я выпустил из рук заранее. За стоящим под окнами длинным столом сидели два человека. Дородный лысый мужчина в полувоенном френче, с залегшими возле рта брюзгливыми складками, и мой недавний знакомый, мародер-любитель Гончарук. Причем бывший сержант уже успел переодеться в гражданку и щеголял красивой синей рубашкой.
Оба вытаращились, словно к ним на огонек забрел невиданный зверь. Схватить стоящее рядом оружие — две винтовки — они даже не попытались. Гончарук первым получил по башке гранатой и рухнул с лавки, а вторым ударом я сломал старосте ключицу.
— Хорошая вещь — граната! — доверительно сообщил я мужчине, смотревшему на меня расширенными от боли и страха глазами. — Правда, саперная лопатка лучше, даже если не точить. Однако рубани я тебя лопаткой, ты бы уже кони двинул. А мне с тобой поговорить нужно… Что тебе этот гад сказал?
Похоже, еще один герой решил в молчанку поиграть. Хрясь! Лежавшая на краю столешницы ладонь старосты расплющена молодецким ударом. Аж миски подпрыгнули! А в мисках деревенские разносолы — сало, соленые огурцы, квашеная капуста, свежий хлеб. Венчала композицию полуведерная бутыль с самогоном. У меня даже слюнки потекли, и в пустом брюхе громко заурчало. Но жрать некогда — надо сначала дело сделать, за которым пришел.
Спихнув с табурета тихонько скулящего пана, я обошел стол и осмотрел прислоненные к стене винтовки. Одна оказалась трехлинейкой, видимо той самой, что я вручил Пасько, а вот вторая… Надо же — опять раритет! Винтовка Бердана! Ну, она мне без надобности — хрясь! — ложе разлетается в щепки от контакта с головой начавшего подавать признаки жизни Гончарука. Дезертир затихает, и, похоже, уже навсегда.
— Так, а что это пан староста пытается левой рукой на правом боку достать? — обратил я внимание на странные телодвижения мужчины. — Ах, так у тебя там кобура висит! Недоработка с моей стороны! Сразу не проверил. А ну как ты все-таки пальнул бы? Ну, ничего, сейчас исправлюсь!
Сдергиваю с мужика ремень вместе с кобурой.
— Что у нас там? Гм, неплохо! «Люггер»! Он же «парабеллум». Интересная машинка, хотя и на любителя! — вешаю ремень через плечо. — Хорошо снабжают своих холопов арийцы.
— Сам ты холоп, кацапский выблядок! — пробурчал пан староста, баюкая разбитую руку. — Эх, попадись ты мне…
— О, голос прорезался! — восхитился я. — А то мне показалось, что ты язык откусил! Насчет «попадись»… А разве я сейчас не здесь? Или ты можешь только вдесятером на одного?
Черт! Не удержаться — беру со стола соленый огурец и принимаюсь с аппетитом им хрустеть. А хлебушек-то как пахнет! Ох, ты! Тут и колбаска домашняя имеется! Блин, заканчивать надо этот балаган, собирать жратву в мешок — и к своим, к своим! Меня там, раскрыв клювики, пять десятков голодных щеглов ждут.
— Итак, повторю вопрос, пан староста: что успел тебе рассказать этот человек, ныне покойный? Будешь молчать — вторую руку разобью. А потом коленками займусь, ступнями, локтями… Или сразу с яиц начну!
— Вин казав, що недалеко звидси в лису ховаються дити червоних командирив. И що треба их зловити и здати нимцям.
— Ты кому-нибудь еще об этом сказал? Немцам сообщил?
— Не успел… — с ненавистью прошипел староста. — А то бы вас, выблядков, немчура бы уже танками давила. Как вчера бошки под гусеницами хрустели… любо-дорого было слышать!
— Ах ты, гнида… — я замахнулся на старосту гранатой, но в последний момент остановил удар. — Если ты там был, то наверняка знаешь номер подразделения! Кто это сделал?
— Поквитаться хочешь, щенок? — усмехнулся староста. — Да тебе жить осталось пара дней. Долго в здешних местах прятаться не выйдет! А дружков твоих вонючих, как червей, давили доблестные панцерманы пятнадцатого танкового полка одиннадцатой танковой дивизии под командованием обер-лейтенанта Хельмута Робски!
— Рота? Батальон? Впрочем… на хер такие подробности! Номера дивизии вполне достаточно… Наверняка такие твари у них не одни… Бошки, говоришь, хрустели?.. Ты не надейся — быстрой смертью не умрешь… Я тебя, суку, теперь долго убивать буду!
— Да кто ты такой? — поразился староста.
— Ты все равно не поверишь… — улыбнулся я. — Петя, а ты куда собрался? Ну-ка, возьми веревочку да свяжи пана старосту! Где взять? Так вон она, под лавкой лежит! Небось для нас приготовили, козлы… У самого руки связаны? Так давай я тебе обрезание сделаю! Испугался? — Я перерезал путы на дрожащем от страха парне. — Крепче вяжи, крепче! Кляп не забудь! Да-да, можно из полотенца. А теперь веди во двор!