Спасибо деду за Победу! Это и моя война - Страница 34

После тусклого света керосиновой лампы мне показалось — на улице абсолютная чернота. Поэтому я несколько секунд постоял на крыльце, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Петр неуверенно топтался рядом. Наконец я начал различать контуры домов, дуб с висящим на нем покойником.

— Пошли, родной! — я легонько ткнул парня в плечо. — Где тут у вас зиндан?

— Что? — не понял Петр.

— Тюрьма, говорю, где? Сарай, в котором дед Игнат заперт!

— А, это… Это там! — Парень обогнул угол дома и прошел на задний двор. Здесь стояло еще несколько построек. Дверь одной из них оказалась приперта колом, и Петр указал именно на нее. — Тут они!

— Кто… они? — растерялся я.

— Дык… дед Гнат и Пал Палыч, председатель… наш, — с запинкой ответил Петр.

— Ты, давай, колышек отвали и дверь открой! А теперь в сторонку отойди, и не дай бог дернешься — прирежу на хер! Вот к стеночке встань и ноги пошире расставь! Еще шире, твою мать!

Поставив парня в позу «землемера», я осторожно заглянул в открытую дверь сарая и… еле успел отдернуть голову, когда в нее из чернильной тьмы прилетел какой-то предмет.

— Пасько, мать твою за ногу! Ты совсем охренел, старый пень! А вот я сейчас тебе туда гранату кину!

— Игорь, ты? — донесся изнутри сарая недоверчивый голос.

— Нет, блин, ангел в тюбетейке! Выходи давай! И председателя выводи!

— Отошел уже Пал Палыч, царство ему небесное, — дед Игнат, крестясь, вышел из «узилища». — Жаль, хороший был человек, справедливый, хоть и недалекого ума. Так ты за мной пришел, Игорь?

— За тобой, дед, за тобой! Давай, собирай манатки, если они есть, и валим отсюда!

— А… староста? Еще и караульщик у крыльца должен… быть! О, Петро, и ты здесь? Игорь, да ты, я посмотрю, уже компанию себе нашел! Только они втроем всегда ходят, Петр, Федор да Николай.

— Знаю, дед, знаю, — усмехнулся я. — Те двое сейчас в лесу… А вот Петя решил мне помочь, после недолгих уговоров. Староста в доме, а караульщик так у крыльца и… лежит.

— Неужели всех насмерть положил? — поразился моим словам Игнат.

— Нет, что ты… Только половину! — рассмеялся я. — Пошли уже! Не дай бог какие-нибудь гости нагрянут. И, кстати, на вот — винтарь свой держи!

— Так ты, Игорь, специально за мной пришел? — еще раз спросил Пасько, машинально проверив винтовку и повесив ее на плечо.

— Да, блин, сказал ведь уже — за тобой! Русские своих не бросают!

— Ну, тогда… Пойдем! — решился старик. — Со старостой я бы поговорил… по душам, но, видно, не судьба…

— Да жив он… пока. Только давай так сделаем — разговор со старостой на потом оставим! Возьмем его с собой в лес, а уж там, на природе…

— Хорошо, Игорь, хорошо! У нас время есть или погоня на хвосте?

— Есть… немного!

— Тогда я пойду, лошадей запрягу, а ты пока из этого сарая зерно вынеси. Будет чем твоих ребятишек накормить. И я чего-нибудь прихвачу…

— Хорошо, только быстро! К крыльцу подъезжай! Да не шуми, а то разбудим полдеревни…

— Не маленький, понимаю… — Пасько ушел быстрым шагом. А я повернулся к Петру.

— Ну, чего стоим? Кого ждем? Вперед, родной, на погрузку!

К моменту, когда Пасько подогнал к крыльцу большую телегу, запряженную двумя здоровыми лошадьми, мы успели вытащить к калитке шесть мешков с зерном. Рядом с этой кучей примостился узелок с разносолами со стола пана старосты и сам староста.

— Откель такой экипаж? — спросил я деда. — Махнул на кобылу?

— Реквизировал! — не стал вдаваться в подробности Пасько. — Давай грузиться! О! Пан староста, какая встреча! Ладно, потом покалякаем… Сажай его сверху, Игорь! Эх, пустить бы сюда красного петуха, да баб с детишками жаль… Столько лет рядом жили, я их друзьями считал… Сволочь эту, старосту, писать и читать по-русски учил… А они вот как со мной… Ладно, поехали!

— Погоди, старик! Надо комсомольца с дуба снять. Нехорошо так оставлять. За Петром присмотри, чтобы ноги не сделал, а я быстренько…

Срезаю веревку и пристраиваю тело между могучих корней. Молодой совсем парень… был. Жаль, что похоронить по-человечески некогда. Что уж о нем говорить, если в паре километров отсюда несколько сотен погибших лежит?

Возвращаюсь к телеге и пристраиваюсь бочком, чтобы одновременно видеть старосту и Петра. Впрочем, староста надежно связан, а парня я нейтрализую, снова взяв в руку ленточку от запала гранаты.

— А он не выглядит очень старым… Неужели этому дубу больше пятисот лет? — мимоходом спрашиваю Игната.

— Почему ты так подумал? — удивленно оборачивается ко мне Пасько.

— Так на нем вроде татар повесили, нет? А когда у нас татары на Русь приходили?

— Ах, ты об этом… — рассмеялся старик. — Да, повесили… Татар… скупщиков шерсти и мяса, двух купцов из Казани. В конце прошлого века повесили — что-то они с местными торгашами не поделили, вот те их и подкараулили.

И опять, как прошлой ночью, трясусь на телеге в полной темноте. Как дед умудряется что-то видеть — загадка. Даже приметный ориентир — гнутую березу, я пропустил. Увидел Петр.

— Кхм… — робко кашлянул он. — Уважаемый, там в лесу…

— Ах да! — спохватываюсь я. — Дед, тормози!

Аккуратно освобождаю Петра от привязанной гранаты. Отпущу дурака, я ведь не фашист, чтобы пятнадцатилетних пацанов убивать. Погибший Федор — несчастный случай, стрелял-то я по ногам.

— Значит, так: ты мне помог и теперь свободен! Только мне больше не попадайся! И язык за зубами держи! В твоих же интересах молчать, а то ведь свои тебя не простят за то, что помог Матвея и Андрея убить и старосту похитить. И не дай бог, ты на нас погоню наведешь! Никакие немцы тебя не защитят — вернусь и всех поголовно вырежу, а деревню спалю к ебеням! Понял?